Постгуссерлевская феноменология

Влияние феноменологии Гуссерля на философию XX в. трудно переоценить. Становление собственно феноменологических сооб­ществ происходило уже в начале XX в., работа крупнейших миро­вых феноменологических центров продолжается поныне. Харак­тер и направление исследований, концептуальный аппарат и ме­тод Гуссерля повлияли на оформление и развитие крупнейших философских течений XX в. – экзистенциализма, персонализма, герменевтики и других философских течений во всем мире. Идеи Гуссерля были не только с воодушевлением восприняты и приме­нены, но и, получив оригинальное, творческое развитие, обрели дальнейшую самостоятельную жизнь.

Французские феноменологи связывают значимость гуссерлевской феноменологии с возможностью, прежде всего, эйдетически исследовать способ, каким фактически конституируется эмпири­ческое сознание и эмпирический опыт. Гуссерлевский метод феноменологической редукции и эйдетической рефлексии, его идеи фе­номена, феноменологической дескрипции, интенционального анализа жизни субъективности, понятие “жизненного мира” и другие были высоко оценены и восприняты Сартром и Мерло- Понти.

Стремясь преодолеть “пропасть между трансценденталь­ной философией и актуальным, конкретным опытом” (Габриэль Марсель), расширяя материал, в котором исследуются онтологи­чески первичные “синтезы опыта”, и привлекая к анализу дорефлексивный и допредикативный опыт в его разнообразных фор­мах, вплоть до патологического, детского, примитивного опыта и “сознания Другого”, Сартр и Мерло-Понти предпринимают реконструкцию гуссерлевского трансцендентального метода.

Эта реконструкция обусловлена расширением сферы его применения и спецификой их собственных, зачастую радикально отличных от гуссерлевских, материала и исследовательских интенций; осуще­ ствляется она под знаком расширения и усиления его возможнос­тей как метода понимания и истолкования ”конкретного “(мира, ситуации, экзистенциального опыта и “бытия Другого”).

Движение сознания, Гуссерль “реконституировал мир вне всякой фактической ситуации”, заключил мир в скобки, но вновь эти скобки не открыл. Замыкаясь в cogito, Гуссерль сделал из трансцен­дентального Эго единственную реальность; определив бытие как “простое указание бесконечной серии операций, которые нужно осуществить”, он измеряет бытие познанием, редуцирует бытие к “серии значений” и в принципе не может понять значение “бытия другого”, считает Сартр (“Бытие и ничто”).

С целью преодоления идеализма Гуссерля, возвращения транс­цендентального cogito в реальный мир и описания экзистенциаль­ного опыта как “живой событийности” в его уникальной конкрет­ности и “недедуцируемости свободного акта” Сартр модифициру­ет способ интенционального анализа сознания, разрабатывая ме­тод экзистенциального психоанализа и вводя в феноменологию прагматику. При этом им вводится субординированная понятий­ная триада: “фундаментальный проект ” как онтологическая структура субъективности, “изначальное решение” как его конкрет­ная спецификация и “основание для совокупности значений, кон­ституирующих реальность” и, наконец, “эмпирический проект ” как внутренняя структура эмпирической ситуации.

Гуссерлевское понятие феномена стало исходным не только для сартровской феноменологической онтологии, но и для “онтоло­гии телесности” Мерло-Понти. Главное отличие гуссерлевской методологии от классической интеллектуалистской рефлексии и урок редукции для Мерло-Понти – невозможность полной редук­ции и, как следствие этого, производность и зависимость рефлек­сии от иррефлексивной жизни сознания, от “телесных схем” овла­дения миром. В соответствии с этим, Мерло-Понти считает, что феноменологический метод описания позволяет усмотреть под­линное априори не в интеллектуалистских конструкциях, а на уровне феноменального тела и нерефлексируемой деятельности.

Феноменологическая проблематика получает свое развитие по различным направлениям: по линии поиска метафизических оп­равданий самих принципов анализа феноменов (Е. Финк); фено­менологии как метода “познания другого” (Э. Левинас). О “при­вивке” герменевтической проблематики к феноменологическому методу, способной “обновить” феноменологию на пути соединения археологии, телеологии и эсхатологии говорит П. Рикер (“Конф­ликт интерпретаций”).

Феноменологический метод нашел широ­кое применение в психологии (А. Пфендер, В. Шапп), психиатрии (Л. Бинсвангер, В. Франкль), этике (М. Шелер, Д. Хильдебранд), эстетике (М. Гайгер, Р. Ингарден, М. Дюфрен), праве и социологии (А. Райнах, Э. Штайн, А. Шюц), религии (М. Шелер, К. Ставенха- ген, Ж. Херинг), истории и метафизике (Л. Ландгребе), философии математики и естествознания (О. Беккер) и др.