Новые подходы к определению понятия “хищение” в уголовно-правовой науке

В литературе предложены новые определения понятия хищения. Так, например, С.Ф. Милюков полагает, что оно может выглядеть следующим образом: “Под хищением в статьях настоящего Кодекса понимается общественно опасное противоправное изъятие чужого имущества с целью распорядиться им как собственным, либо обращение такового имущества в пользу виновного или других лиц”. Обращает на себя внимание, что в определении появился еще один признак преступления – общественная опасность. Целесообразность его выделения вызывает сомнения, в том числе в связи с тем, что автор не последователен: в его определении нет указания на виновность и наказуемость. Кроме того, он, к сожалению, не аргументирует необходимость именно таких изменений уголовного закона, как, впрочем, и не объясняет, почему его не устраивает существующее легальное определение. Критикуя приведенное определение, А.И. Бойцов справедливо отмечает, что автор избавился в нем сразу от трех конститутивных признаков хищения, посему “претворение этого тезиса в жизнь настолько бы “развязало руки” правоохранительным органам, что практически любую имущественную сделку можно было бы признать хищением. Для этого необходимо лишь доказать ее противоправность”.

А.В. Голикова дает следующее определение: “Хищением признается противоправное безвозмездное завладение чужим имуществом, сопряженное с его изъятием из владения собственника или иного владельца, причинившее ущерб, совершенное с целью распоряжения им по усмотрению виновного”. Основными его недостатками выступают, на мой взгляд, следующие:

1. отсутствие указания на характер причиненного ущерба, что позволяет трактовать ущерб как угодно широко, и в том числе предположить, что хищение может не причинить имущественного ущерба;
2. признание обязательным признаком хищения цели распоряжения имуществом по усмотрению виновного вместо корыстной цели приведет к полной невозможности разграничить хищение и, например, угон, уничтожение или повреждение имущества и т.д.

Таким образом, специфика хищения в таком определении полностью утрачивается; оно теряет свои главные черты.

По мнению М.В. Степанова, “под хищением в статьях Уголовного кодекса следует понимать совершенное из корыстных мотивов и причинившее ущерб собственнику или иному владельцу изъятие имущества, не являющегося собственностью виновного”. В этом определении также не конкретизирован характер ущерба (см. выше). Переход от корыстной цели к корыстному мотиву, может быть, по некоторым соображениям, и целесообразен, однако, по моему мнению, преждевременно отказываться от понятия обращения имущества (хотя бы потому, что одного изъятия имущества, без обращения его в свою пользу, недостаточно для оконченного хищения), равно как и от признака безвозмездности хищения.

Предлагает краткое определение хищения и Н.С. Третьякова: “Под хищением в статьях настоящей главы понимаются завладение или действия, направленные на завладение чужим движимым имуществом, совершенные с корыстной целью”. Многое из того, что смущает в этом определении, отмечено выше. Кроме того, полагаю неверным давать общее понятие хищения через указание, в том числе на незавершенность завладения имуществом; при таком определении абсолютно непонятен тот ущерб, который причиняется объекту уголовно-правовой охраны и конкретному потерпевшему. Хотя замену понятия “изъятие и (или) обращение имущества в свою пользу или пользу других лиц” можно было бы обсудить силами юридической общественности (и практиков, и ученых).

С.М. Кочои отмечает: “…Вместо попыток дать одно общее понятие хищения, целесообразнее ограничиться в законе понятиями конкретных преступлений: кражи, мошенничества, грабежа и др.”. Автор специально не оговаривает, должны ли эти понятия остаться такими, какие существуют сейчас. Если да, то на практике это опять приведет к тем спорам, которые имели место до 1994 г. (о том, например, нужна ли корыстная цель (мотив) при совершении конкретных хищений или нет). Если же С.М. Кочои полагает необходимым одновременно изменить редакции статей, предусматривающих конкретную форму хищений (по такому пути предлагает пойти С.А. Елисеев), то это едва ли будет удачным решением с точки зрения законодательной техники, поскольку для всех составов хищений придется повторять один и тот же (пусть даже и сокращенный) перечень обязательных признаков.

Единственное, с чем в позиции С.А. Елисеева и С.М. Кочои следует согласиться безоговорочно, – это с тем, что понятие “хищение”, даваемое для нужд гл. 21 УК РФ, не может и не должно совпадать с таким же понятием в других главах и разделах уголовного закона. А.И. Бойцов по этому поводу пишет: “…Несмотря на то, что законодатель терминологически одинаково описал объективные внешние процессы, имеющие место при совершении посягательств на ординарное имущество, значение законодательной дефиниции хищения, изложенной в примечании 1 к ст. 158 УК, следовало все же ограничить соответствующими статьями главы о преступлениях против собственности”.

В самом деле, хищение, например, наркотиков, или ядерных материалов, или оружия далеко не всегда преследует корыстную цель и даже, исходя из сути названных преступлений, видимо, следует признать, что корысть для них не характерна. Закон тем не менее требует в соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ, чтобы такая цель была установлена. Пленум Верховного Суда РФ, давая разъяснения по подобным категориям дел, “забывает” о корысти как признаке хищения, определяет хищение только как изъятие, что, разумеется, недопустимо: он может только толковать закон, но не создавать новые нормы. С.М. Кочои предлагает использовать в других главах УК РФ вместо термина “хищение” термин “завладение”. Думаю, что это предложение вполне может стать темой для обсуждения наряду, например, с такой, как формулировка в законе сразу двух понятий хищения: для гл. 21 и для других глав и разделов Кодекса.

Остановимся теперь на рассмотрении признаков хищения и для полноты изложения сделаем это в рамках традиционного анализа элементов и признаков состава преступления.